Проклятие Янтарной комнаты - Страница 30

К оглавлению

Она позвала его:

— Папа? Ты здесь? Сколько раз мне еще повторять тебе, чтобы ты запирал дверь?

Дети звали Люси, потом протиснулись сквозь открывающиеся в обе стороны двери и побежали в столовую и гостиную.

— Папа? — позвала она громче.

Марла вбежала обратно в кухню:

— Дедушка спит на полу.

— О чем ты?

— Он спит на полу возле лестницы.

Рейчел кинулась из кухни в прихожую. Неестественный угол, под которым была повернута голова ее отца, свидетельствовал о том, что ее отец не спал.

* * *

— Добро пожаловать в Музей высокого искусства, — приветствовал стоящий на входе человек каждого проходившего в широкие стеклянные двери. — Добро пожаловать. Добро пожаловать.

Люди продолжали проходить по одному сквозь вертушку. Пол ждал своей очереди.

— Доброе утро, господин Катлер, — сказал человек на входе. — Вам не нужно было ждать. Почему вы сразу не подошли?

— Это было бы нечестно, господин Браун.

— Членство в совете должно давать некоторые привилегии, разве нет?

Пол улыбнулся:

— Наверное. Меня здесь должен ждать репортер. Мы договаривались встретиться с ним в десять.

— Да. Он ожидает на главной галерее с самого открытия.

Пол устремился туда, его каблуки цокали по отполированной террасе. Четырехэтажный атриум был открыт до потолка, полукруглые пешеходные проходы опоясывали стены на каждом этаже, люди ходили вверх и вниз, и шум от негромких разговоров наполнял воздух.

Катлер не мог придумать лучшего времяпрепровождения в воскресное утро, чем пойти в музей. Он не часто ходил в церковь. Не то чтобы он не верил. Просто его больше привлекали творения рук человеческих, нежели размышления о некоем всемогущем существе. Рейчел была такая же. Он часто думал, не влияет ли негативно их безразличное отношение к религии на Марлу и Брента. Может, детей нужно было приобщать к вере? Так он ей и сказал. Но Рейчел не согласилась. Пусть они сами решают, в свое время. Она была убежденной атеисткой.

Это был их обычный спор. Один из многих.

Он прошелся по главной галерее, выставленные здесь картины были образчиками того, что находилось в остальном здании. Репортер, худощавый проворный человек с бородкой и фотоаппаратом, висящим на правом плече, стоял перед большой картиной, написанной маслом.

— Вы Гейл Блэйзек?

Молодой человек обернулся и кивнул.

— Пол Катлер. — Они обменялись рукопожатием, и Пол показал на картину: — Она прекрасна, не так ли?

— Последняя работа Дель Сарто, как мне кажется, — ответил репортер.

Пол кивнул:

— Нам удалось уговорить частного коллекционера предоставить ее на время вместе с несколькими другими прекрасными полотнами. Они на втором этаже вместе с остальными работами итальянцев четырнадцатого и восемнадцатого веков.

— Я учту, что их надо будет посмотреть перед уходом.

Катлер взглянул на большие настенные часы. 10.15.

— Извините, что опоздал. Почему бы нам не побродить здесь, пока вы задаете свои вопросы?

Молодой человек улыбнулся и достал диктофон из сумки на плече. Они пошли по широкой галерее.

— Приступлю сразу к делу. Как давно вы состоите в совете музея? — спросил репортер.

— Уже девять лет.

— Вы коллекционер?

Он усмехнулся:

— Едва ли. У меня есть только пара картин маслом и несколько акварелей. Ничего существенного.

— Мне говорили, что ваши таланты лежат в сфере организации. Администрация превосходно отзывается о вас.

— Я люблю свою волонтерскую работу. Это место особенное для меня.

Шумная группа подростков устремилась из мезонина в галерею.

— У вас образование в сфере искусства?

Катлер покачал головой:

— Не совсем. У меня степень бакалавра по политологии в Университете Эмори и несколько курсов по истории искусств. Затем я выяснил, чем занимаются историки искусств, и пошел в юридическую школу.

Он пропустил историю о том, как его не приняли с первого раза. Не из тщеславия — просто спустя тринадцать лет это уже не имело значения.

Они обошли двух женщин, восхищавшихся картиной, изображавшей святую Марию Магдалину.

— Сколько вам лет? — спросил репортер.

— Сорок один.

— Вы женаты?

— Разведен.

— Я тоже. Как вы справляетесь с этим?

Катлер пожал плечами. Необязательно как-то комментировать это.

— Справляюсь.

На самом деле развод означал неприбранную квартиру и ужины либо в одиночестве, либо в компании деловых партнеров, за исключением двух дней в неделю, когда он ужинал с детьми. Общение было ограничено деятельностью Государственной коллегии, что было единственной причиной того, что он работал в стольких комитетах, чтобы занять свое свободное время и выходные, когда он не встречался с детьми. Рейчел хорошо относилась к его визитам. Пожалуйста, в любое время. Но он не хотел мешать ее общению с детьми и понимал ценность порядка и необходимость постоянства.

— Может быть, вы расскажете немного о себе?

— Прошу прощения?

— Я часто прошу об этом людей, которых интервьюирую. Они могут сделать это гораздо лучше, чем я. Кто знает вас лучше вас самого?

— Когда администратор попросил меня поучаствовать в этом интервью и показать вам музей, я думал, статья будет о музее, а не обо мне.

— Так и есть. Для воскресного выпуска «Конститьюшн». Но мой редактор хочет разместить на полях статьи информацию о важных людях. Живые люди, скрывающиеся в тени выставок.

— А кураторы?

— Администратор сказал, что вы здесь одна из центральных фигур. Тот, на кого он может по-настоящему рассчитывать.