Проклятие Янтарной комнаты - Страница 77

К оглавлению

Фелльнер протянул руку и накрыл ею руку дочери:

— Я знаю, что ты не понимаешь меня. Но я люблю тебя за твое почтительное отношение.

Кнолль не смог удержаться:

— Это что-то новое.

Моника бросила на него злобный взгляд. Фелльнер хихикнул:

— Совершенно верно, Кристиан. Ты хорошо знаешь ее. Вы вдвоем будете отличной командой.

Моника села обратно в кресло.

— Кристиан, — приказал Фелльнер, — возвращайся назад в Штодт и выясни, что происходит. Поступай с Сюзанной как хочешь. Перед тем как умереть, я хочу узнать о Янтарной комнате правду. Если у тебя есть какие-либо сомнения, помни о той шахте и десяти миллионах евро.

Кнолль поднялся:

— Уверяю вас, что не забуду ни того ни другого.

ГЛАВА XLII

Штодт, Германия

Вторник, 20 мая, 13.45

Большой зал «Гарни» был полон. Пол стоял в стороне рядом с Рейчел, наблюдая за разворачивающейся драмой. Конечно, если бы обстановка принималась во внимание, то убранство комнаты, несомненно, помогло бы Вейленду Маккою. Красочные, в широких рамах карты старой Германии висели на стенах, искусно облицованных дубом. Сверкающая медная люстра, полированные старинные стулья и роскошный восточный ковер дополняли атмосферу.

Пятьдесят шесть человек сидели на расставленных стульях, на лицах читалось выражение удивления и усталости. Их доставили автобусом прямо из Франкфурта, куда они прилетели четыре часа назад. Это были совершенно разные люди от тридцати до шестидесяти лет, разной национальности. Большинство — белые, две чернокожие пары пожилого возраста, одна пара японская. Все они казались нетерпеливыми и предвкушающими сенсацию.

Маккой и Грумер стояли в начале длинной комнаты вместе с пятерыми работниками с раскопок. Телевизор с видеомагнитофоном размещался на металлической подставке. Двое мрачных людей, похожих на репортеров, сидели позади, держа на коленях ноутбуки. Маккой не хотел впускать их, но оба показали удостоверения ZDF, Немецкого агентства новостей, которое имело права на трансляцию, и настояли на том, чтобы остаться.

— Просто следите за тем, что будете говорить, — предупредил Пол.

— Добро пожаловать, партнеры, — сказал Маккой, улыбаясь, как телевизионный проповедник.

Гул в зале стих.

— В холле есть кофе, сок и выпечка. Я знаю, что у вас позади длинный перелет и вы устали. Разница во времени — это кошмар, не так ли? Но я уверен, что вы стремитесь поскорее узнать, что происходит.

Прямой подход к делу был идеей Пола. Маккой высказался в пользу того, чтобы поморочить им головы и выиграть тем самым время, но Пол сказал, что это не вызовет ничего, кроме подозрений.

— Сохраняйте приятный и мягкий тон, — предупредил он. — Никаких «твою мать» через каждое слово, ладно?

Маккой повторно уверил его в том, что он опытный оратор, знающий, как обращаться с толпой.

— Я знаю, что этот вопрос беспокоит всех вас. Нашли ли мы что-нибудь? Нет, пока нет. Но мы значительно продвинулись вчера. — Он показал на Грумера: — Это герр доктор Альфред Грумер, профессор по античному искусству университета города Майнц. Герр доктор наш местный эксперт на раскопках. Я передаю ему слово, чтобы он рассказал, что произошло.

Вперед вышел Грумер, немного похожий на пожилого профессора в твидовом пиджаке, вельветовых брюках и вязаном галстуке. Он держал правую руку в кармане брюк, левая была свободна. С обезоруживающей улыбкой он сказал:

— Я думал, что сначала расскажу вам немного о том, как началось это предприятие. Охота за сокровищами — старая традиция. Греки и римляне всегда грабили побежденные народы. Крестоносцы на рубеже Средневековья и Возрождения тащили все из Восточной Европы и Среднего Востока. Западноевропейские церкви и соборы и по сей день украшены их трофеями.

В семнадцатом веке начал применяться более утонченный метод воровства. После военного поражения королевские коллекции, в те дни не было национальных музеев, выкупались, а не разворовывались. Например, когда армия русского царя заняла Берлин в 1757-м, коллекции Фридриха II были не тронуты. Вмешательство было бы расценено как варварство даже для русских, которых европейцы считали варварами.

Наполеон был самым известным грабителем. Немецкие, испанские и итальянские музеи были вычищены полностью для того, чтобы до отказа забить Лувр. После Ватерлоо на Венском конгрессе в 1815 г. Франции было приказано вернуть украденные предметы искусства. Некоторые были возвращены, но многие остались во Франции, и их до сих пор можно увидеть в Париже.

На Пола произвело впечатление то, как Грумер держался. Как учитель в классе. Группа казалась заинтересованной этой информацией.

— Ваш президент Линкольн во время Гражданской войны издал указ, предписывающий защищать произведения искусства, библиотеки, научные коллекции и ценные музыкальные инструменты. Конференция в Брюсселе в тысяча восемьсот семьдесят четвертом году внесла такое же предложение. Николай II, российский царь, внес еще более амбициозные предложения о защите ценностей, которые были утверждены в Гааге в тысяча девятьсот седьмом году, но эти кодексы имели ограниченное значение во время последующих двух мировых войн.

Гитлер полностью игнорировал Гаагскую конвенцию и подражал Наполеону. Нацисты создали целый административный отдел, который занимался исключительно грабежами. Гитлер планировал построить супервыставку — Музей фюрера, крупнейшую в мире коллекцию. Он намеревался создать этот музей в Линце, в Австрии, где родился. «Sonderauf trag Linz», как называл его Гитлер. «Специальная миссия Линца». Созданная лично Гитлером, она должна была стать сердцем Третьего рейха.